Книга «Агентурно Х» - Вадим Михайлович Хитров

Барле набрал Лартинга и вкратце объяснил ситуацию.

– Как думаете, следили за вами или за Коста? — спросил Лартинг.

– За собой я раньше «хвоста» не замечал.

– Все бывает впервые.

– Думаю, изначально вели не меня.

– Хорошо, если так. В любом случае вы «засветились». Вас запросто могли сфотографировать. А после немцам не составит труда установить вашу личность и проложить логическую связь между русским военно-морским агентом, сотрудником некоей конторы и нашим подопечным. Надо предупредить его незамедлительно, — сказал Лартинг.

– Каким образом? У нас ведь односторонняя связь.

– Поездом нельзя. Скажите Коста, что надо задействовать «Чайку».

– Хорошо.

– Удачи.

На этом разговор закончился. Барле вернулся.

– Послушайте, Коста, меня надо переправить в Свинемюнде, Лартинг приказал использовать некую «Чайку», — обратился Барле к Безкровному.

– «Чайкой» называется траулер, где капитаном наш агент, но Свинемюнде — это военно-морская база, никто не даст подойти к ней вот так запросто. Да и вообще зайти в немецкие воды не выйдет. Разве что, не знаю, сославшись на поломку. Вряд ли капитан согласится. Ладно, другого выхода, по всей видимости, нет. Пойдемте.

– Нет, я пойду один, дайте мне пароль к капитану.

Безкровный вынул из небольшого сейфа два пакета и протянул их Барле.

– Это пароль?

– Самый лучший и, скажем так, горячо любимый господином Соренсеном. Один пакет отдадите сразу и передадите привет от Коста. Изложите суть дела и покажете второй пакет как намек на премиальные в случае успеха. Может, сработает.

– Так любит деньги?

– Не то что бы, однако его положение обязывает принимать материальные средства.

– Как его найти?

– Он базируется в Ньюхавне, живет на судне. Сейчас должен быть на месте.

– Хорошо, я пошел.

– С богом.

Как ни странно, с Соренесеном удалось договориться быстро. Оказалось, что после перевода части немецкого флота из Данцига в Свинемюнде возникла проблема снабжения продовольствием. Городок с населением менее восьми тысяч не мог обеспечить пропитание бравым морякам. Немцы стали принимать иностранных рыбаков со свежим уловом. Барле поступил матросом на траулер «Чайка».

1916 год. Декабрь. Свинемюнде

На второй день плавания «Чайка» удачно взяла косяк трески и немедленно отправилась в Свинемюнде. Капитан запросил в порту угля и небольшой ремонт машины. Немцы разрешили только разгрузить рыбу и задержаться не более чем на сутки для бункеровки. Самое неприятное состояло в том, что команде не разрешили сойти на берег. Однако Барле это не остановило, и как только начало темнеть, он тайком отправился в город. Адрес Шварцера был ему известен. В течение трех часов он ждал, наблюдая за небольшим домиком под красной черепичной крышей, стараясь не привлекать к себе внимания. Наконец появилась еле различимая, но все же знакомая сутуловатая фигура.

– Шварцер, — тихо окликнул Барле.

– Кто здесь? — с некоторой тревогой откликнулся тот.

– Это я, Барле.

– Барле? Откуда вы взялись?

Барле вышел из мрака.

– В доме кто-нибудь есть?

– Только хозяйка, но она наверняка спит.

– Чутко?

– Что?

– Спит.

– А! Нет, она глуховата и храпит, сейчас услышите.

– Это хорошо, пойдемте в дом.

– Ладно, пойдемте.

Они спешно вошли. Судя по звукам, старушка сладко почивала.

– У нас нет времени на объяснения, кажется, германская контрразведка добралась до нас и, по всей вероятности, до вас. Вам надо уходить, Шварцер, — понизив голос, но решительно сказал Барле.

– В связи с катастрофой десятой флотилии меня уже допрашивали, но ничего существенного выудить не смогли и, кажется, отступились.

– Послушайте, Шварцер, не далее как четыре дня назад я спасался от немецкой слежки, а проложить мостик между вами и мной не составит большого труда. Беда в том, что, скорее всего, источником этого вируса является русский военно-морской агент. То есть прослеживается цепочка: агент, я, вы.

– А как же девочки? Что с ними станется, если я исчезну?

– Что станется? Да ничего, пансиону главное оплата, а с этим проблем не будет. А война когда-нибудь закончится.

– Нет, вы не понимаете, мне уже намекали, они ни перед чем не остановятся.

– Во всяком случае, оставшись на свободе, вы как-то сможете повлиять на ситуацию, а вот будучи под арестом — извините. И вообще давайте прекратим этот разговор, нас ждет судно, пока ждет. У нас максимум два часа.

– Я не пойду, — буркнул Шварцер. — Не вижу никаких оснований для побега.

– Что ж, — холодно сказал Барле, — дело ваше. Однако вам слишком многое известно.

– Слишком многое, чтобы оставить меня в живых?

– Да.

– Чем же вы отличаетесь от субчиков из ведомства Николаи?

– Ничем! Так вы идете?

– Вы не оставляете мне выбора.

– Возьмите только самое необходимое. Быстрее. Мы и так потеряли непозволительно много времени. Даю три минуты. Другой выход есть?

– Задняя дверь выводит в садик.

– Скрипит?

– Что?

– Дверь скрипит?

– Нет вроде бы.

– Жду вас у нее.

Через пять минут они тихо прошли через небольшой садик. В соседском дворе забрехала собака.

– Почему вы не сказали о собаке? — прошипел Барле.

– Вы не спрашивали.

В маленьком кабачке напротив их заметили. Двое выскочили и бросились в погоню. Еще один остался названивать по телефону.

– Бегом, — скомандовал Барле.

Погоня не отступала. Вдруг дорогу перегородил военный патруль.

– Стой! Будем стрелять.

Беглецы свернули в проулок.

– Порт в другой стороне! — выкрикнул Шварцер.

Они остановились перевести дух.

– Нет уж, я агентов Николаи на наше судно не приведу. Надо сбросить этот «хвост». Нужна дорога в порт, но только кружная. Знаете?

– Что тут знать, всего три улицы. Ладно, побежали. Судя по количеству фонарей, преследующих становилось все больше. Раздалось несколько выстрелов. И тут же команда: «Брать живыми». Но было поздно, Барле медленно присел, опираясь на какой-то забор. Пуля попала в живот. Щварцер застыл в нерешительности между раненым и приближающимися огнями. С каждой секундой становилось светлее.

– Извини, это мужская игра, — выдавил из себя Барле и выстрелил в Шварцера.

Траулер «Чайка» отошел в точно оговоренное время, потеряв одного члена команды.

1916 год. Декабрь. Кунда

Полицмейстер не обманул, и вскоре Окерлунд убыл в поселок Кунда, где в сопровождении местного стража порядка стучал в дверь некоей Магды Отт.

– Я же вам говорю, ваше высокородие, нет ее. Третьего дня сказала соседям, что уезжает погостить к родственникам, и была такова.

– Вскрывайте.

– Как же без основания?

– Пристрелю как собаку.

– Кого?

– Тебя, скотина.

– Это за что же? — возмущенно спросил полицейский.

– Как офицер Особого делопроизводства, имею право пособников германских шпионов карать на месте.

– Отчего же я пособник?

– Оттого что препятствуешь поимке вражеского агента.

– Кто, Магда агент? Не смешите, ваше высокородие. Баба она вредная, конечно, и немка к тому же, урожденная Бользе, кажется. Однако куда ей, дуре, в агенты.

– А сына ее вы когда последний раз видели?

– С год назад, на Рождество. Вы считаете, он шпион?

– Вскрывайте, черт бы вас побрал!

– Хорошо, если вы думаете на Петера, тогда, конечно, он и в Германии жил. Вот, извольте, тут и не заперто толком.

Они вошли.

– Так, будем производить обыск, — строго сказал Окерлунд.

Глаза постепенно привыкали к полумраку. На стенах висело несколько фотографий. На одной из них красовался бравый рыбак с огромной треской в руках, стоял он напротив судна, а называлось оно «Крейн».

– Гулльский инцидент, — осенило Окерлунда.

– Что вы сказали?

– Ничего, продолжайте обыск.

Конечно, ничего компрометирующего они не нашли, в том числе ни одной фотографии Петера Отта.

Окерлунд, как охотничья собака, то терял след, то брал его снова и гнался за пока еще невидимой добычей. Но добыча таковой себя не считала, поскольку была умным, хитрым и изворотливым противником.

Но вскоре жернова страшных событий революционной зимы 1917 года перевернули жизнь Рагнара Ансельмовича и всего флота, и уже ему самому пришлось спасаться, как загнанному зверю.

Глава двадцать первая

Конец

1916 год. Декабрь. Гельсингфорс

Непенин появлялся в своем новом семейном